21 сентября 1916 г родился Зиновий Гердт (при рождении За́лман Афро́имович Храпино́вич, в театральном фольклоре известен под уменьшительным именем Зяма), советский и российский актёр театра и кино, народный артист СССР. Он был младшим (четвёртым) ребёнком в семье. В тринадцатилетнем возрасте опубликовал в детской газете на идише стихи о коллективизации.
В Себеже его детства не было театра. Не приезжали сюда даже бродячие труппы, и мальчик не мог и подумать о том, чтобы стать артистом. В детстве самым привлекательным занятием ему казалась работа перевозчика на лодке. Вот как он вспоминает об этом: «В Себеже — озера, волны, в лодке дети сидят, и тебя переполняет чувство долга, ответственности. И отвага, и романтика, и должность очень человеческая. Мне казалось, вот это и есть самое настоящее, жизненное».
Зяма говорил родителям о своей мечте, а они отвечали: «Для этого надо очень стараться». Или: «Это не так просто, не каждого в перевозчики возьмут — надо хорошо есть, вести себя хорошо…» Как и многие детские мечты, эта прожила недолго. Гердт вспоминал: «Потом все определилось иначе — захотел стать слесарем, что и исполнил. Я и сейчас никакую железку не могу выбросить — инструментальный шкаф полон каких-то совершенно ненужных вещей».
В 1932 году переехал к брату в Москву. В этом же году поступил в фабрично-заводское училище Московского электрозавода имени В. Куйбышева.
В училище познакомился и подружился с Исаем Кузнецовым, в будущем — писателем и сценаристом, вместе с ним начал играть в театре рабочей молодёжи (ТРАМ) электриков, организованном В. Плучеком. В 1934 году, окончив ФЗУ, пришёл работать на Метрострой электромонтажником, продолжая играть в театре. В 1935 году был переведён в профессиональный состав театра. В 1936–1937 годах играл также в Театре кукол при Московском Дворце пионеров.
В 1945–1982 годах — актёр Центрального театра кукол под руководством С. В. Образцова. Гастролировал с театром в Японии, США и других странах, причём конферанс в кукольном спектакле «Необыкновенный концерт» вёл на языке страны, в которой проходили гастроли. В итоге Гердт сыграл в этом представлении роль конферансье Эдуарда Апломбова пять с половиной тысяч раз на 24 языках мира.
В кинематограф вошёл как актёр дубляжа, долгое время оставаясь за кадром. В дальнейшем много снимался в кино, в основном, в эпизодических ролях.
Актер на хромые роли…
После ранения в 1943 году под Харьковым одна его нога стала короче другой на восемь сантиметров — какие уж тут танцы! Хромота сделалась частью имиджа артиста. Без нее Гердт уже вроде бы и не Гердт.
Позже он вспоминал: «После ранения я был нехорошо разбит, лежал в госпитале в Новосибирске и понимал, что с театром покончено. Одиннадцать операций. И хромота на всю жизнь. Сначала для меня это было страшной трагедией. Мне казалось, что актер не может быть хромым, а я не мог жить без театра. Но я как-то увидел выступление перед ранеными кукольной труппы Образцова. Причем обратил внимание не столько на кукол, сколько на ширму, за которой не видно, как ходит актер… Я в лучшем случае актер на хромые роли, но я зол, зубаст и черств. Думаю, что эти мои новые качества мне пригодятся. Как только повеснеет — уйду из больницы и буду драться!»
Вскоре после окончания войны, еще на костылях, Зиновий Ефимович пришел к Сергею Владимировичу на собеседование. Образцов попросил его что-нибудь почитать наизусть, и Гердт задумался, с чего бы начать. «Вы же что-то учили, готовились к сегодняшнему просмотру?» — спросил его Образцов, еще не знавший, что Зиновий Ефимович помнил наизусть несметное количество стихотворений. Гердт очень долго читал стихи, решил, что будет читать, пока не остановят, а его все просили: «Читай, читай…» Он, казалось, сам уже забыл, что безостановочно декламирует… Однажды из беседы с сыном Гердта я услышал от Всеволода Зиновьевича такую фразу: «Отец знал наизусть колоссальное количество стихов, как компьютер: раз и пошло!»
Уметь любить чужой талант — это тоже талант
Однажды я услышал от Зиновия Ефимовича, что подлости нельзя делить на большие и маленькие, тайные, надеясь на то, что о последних никто никогда не узнает: «Ведь есть реле, которое срабатывает: „Не надо!“ Ничего хитрого и мудреного в этом механизме нет. Просто щелчок: „Не надо!“». В этом безошибочном нравственном чутье, глубинном неприятии всего подлого и пошлого — весь Зиновий Гердт.
Свято исполняя собственный завет — «не подличать, не предаваться честолюбию», — Гердт часто испытывал недовольство собой: «Ложусь с этой мыслью и просыпаюсь с ней же: не состоялся. Если бы кто-нибудь знал мои страдания!» Действительно, среди десятков ролей Гердта в театре и кино не было ни одной главной. Но даже в самой маленькой роли Зиновий Ефимович говорил зрителям очень много, блестяще подтверждая тем самым афоризм Шиллера: «Для большого актера нет маленьких ролей». Но прежде всего он состоялся в главной роли — роли человека, светлую память о котором сохранили не только его друзья, но и миллионы тех, кто видел его только на сцене или на экране.
Он вообще очень радовался, если рядом с ним оказывались профессионалы. Однажды он сказал: «Уметь любить чужой талант — это тоже талант». И еще: «Знаешь, что раздражает? Так как я стар, люди меня внимательно слушают, потому что считают очень умным. А на самом деле это не так. Посмотри на меня и крепко запомни: умные люди выглядят как раз наоборот».
Она выжила, чтобы стать любимой: история предательства и спасения Сметанки