Марк Бернес: тайна псевдонима знаменитого певца

 

Октябрьским холодным днем 1929 года на Кур­ский вокзал из Харькова прибыл поезд, из которого на перрон вышел худой 17-летний юноша стран­ного вида. Одет он был в длинную шубу с воротником от дамско­го пальто, на ногах болтались модные желтые краги. Экзотический наряд дополняла красовавшаяся на голове кожаная комиссарская фуражка.

Вещей при нем не было.

Юноша осмотрелся и спросил у пробегавшего мимо носильщика: «Где тут Малый театр. Тот буркнул в ответ: «Как раз напротив Большого».

Как добрался юный провинциал до места без гроша в кармане, мы не знаем. Но на следующий день он работал и в Большом и Малом рабочим сцены. А вскоре влюбленного в сцену энтузиаста повысили и перевели в статисты.

Звали этого юношу Марк Наумович Нейман.

Родился он 8 октября 1911 года в семье старьевщика или как говорил Марк «отец был специалистом по утильсырью».

Вспоминает Марк Бернес.

В семье хотели, чтобы я стал или бухгалтером, пли скрипачом. Эти профессии представлялись солидными, суля­щими спокойную обеспеченную жизнь. В ту пору мы очень нуждались. И, хотя и был еще совсем мал, мне тоже надо было зарабатывать, я стал так называемой «живой афишей». Ношу объявления о концертах, о предстоящих гастролях и чувствую себя причастным к театру. Пусть дома твердят, что актера ждет самая беспокойная, самая тяжелая жизнь. Именно такая жизнь, именно такое беспокойство и тянет к себе…

Театр являл собой контраст с той приземленностью, с кото­рой не хотело мириться детское воображение. В то время я увлекался голубями, и они тоже будто принадлежали к прекрасному миру, властно звавшему к себе. Взрослые забеспокоились — мальчишка отбивается от рук. Од­нажды, возвратись откуда-то домой, я застал голубятню пустой…

На следующий день я уехал в Москву».

От себя добавим, что в Харькове жил Марк Наумович Нейман, а в Москву приехал поступать в артисты Марк Бернес.

Год, поработав статистом в знаменитых театрах, в 1930 году Бернес перешел в Московский драматический театр уже артистом. Он был счастлив, в театре пропадал днями и ночами, и это не преувеличение, жилья не было, и юноша ночевал в гримерке, свернувшись калачиком на диване. За несколько лет работы он сыграл пять крошечных ролей, но видимо с большим энтузиазмом, потому что в трудовой книжке Бернеса появилась запись: «За лучшие качественные показатели работы премирован ордером на обувь».

В театр поступила служить девятнадцатилетняя голубоглазая актриса Полина Семеновна Линецкая. За необычную, яркую «итальянскую» красоту все назвали ее Паола. В нее-то безоглядно, страстно и безрассудно влюбился молодой Бернес. И вскоре в театре все уже судачили о его безумствах: будто бы «комсомольский Ромео» все ночи напролет проводит возле дома Паолы, забрасывает ее букетами и даже забирается на дерево под окна, чтобы лишний раз взглянуть на голубоглазую красавицу. Но Паола вскоре вышла замуж за солидного инженера. Союз этот был недолгим, перед сокрушительным обаянием Бернеса не мог устоять никто.

Паола и Марк поженились в 32 году, и их счастливый брак продлился больше 20лет.

Не сыскав в театре славы, Бернес, устроился секретарем к драматургу Михаилу Погодину. Благодаря ему он и попал в кинематограф.

В 1937 году Сергей Юткевич начал снимать фильм «Человек с ружьем « по пьесе Погодина и Бернес выпросил у него разрешения сняться в массовке.

Рассказывает Марк Бернес:

«Мне вспомнилась одна фотография вре­мен Гражданской войны, На ней был паренек, который выглядел так: на голове ушанка, на плечах кожанка, весь он опоя­сан пулеметными лентами, за спиной – карабин, сбоку – маузер, за поясом – наган и ручные гранаты. Но самое главное было в его обли­ке: молодой задор, какая-то ус­тремленность, острота».

Бернес предстал в солдатском обмундировании пред режиссером и Погодиным и показался им таким живым и «настоящим» что они решили: пусть мелькнет пару раз этот вояка и подкинули ему несколько реплик. Но это был еще не конец. Неугомонный Бернес где-то нашел старую гармошку. «Вот бы мне и песню еще», попросил он Юткевича. «Сумеешь найти интересную – разрешу. Ищи!»

Бернес пропел Юткевичу не мало песен, но тот отвер­гал их одну за другой.

«Потеряв всякую надеж­ду, вспоминал актер, бреду как-то ночью по набережной и встречаю помощника режиссера фильма Павла Арманда. Он тоже грустен: у него день рождения, а семья в отъезде. Павел Ни­колаевич говорит, что попробует мне помочь»

Дома он сел за рояль, начал наигрывать ка­кую-то мелодию и на бумажке появились сло­ва: «Тучи над городом встали…».

Бернес и Арманд наутро отправились показать Юткевичу новорожденную песню и, тому она неожиданно понравилась. Но не все было так просто. Автором музыки к фильму был Дмитрий Шостакович, и его согласия должны были добиться два молодых нахала. И вот, обмирая от страха, они пришли к Шостаковичу исполнили под гармошку свой жестокий революционный романс и он не только включил «Тучи» в музыкальную ткань картины, но и вставил музыкальную тему песни в увертюру.

Роль день ото дня росла и у героя Бернеса появилось имя – Костя Жигулев. Есть в фильме «Человек с ружьем» знаменательный диалог между героем Бернеса и командиром отряда «Коля! Просит командира Костя Жигулев, Дай мне какую-нибудь военную функцию …» — «Обожди!» — отвечает тот — «Ну ладно, товарищ Чибисов, я сам найду себе военную функцию».

Именно так Марк Бернес добивался своей «функции» у Юткевича и Погодина превратив безымянного и бессловесного солдатика в говорящего и поющего Костю Жигулева.

После выхода картины на экран, песня «Тучи над городом встали» стала невероятно популярна, Марк Бернес прославился на всю страну и получил орден «Знак почета».

Было это в 37 году, Бернесу 26 лет. Актера начинают приглашать сниматься. В довоенном фильме «Истребители» он сыграет одну из главных ролей и снова песня в его исполнении опять станет необычайно популярной.

Когда началась война, в Ташкент были эвакуированы многие театры и киностудии страны. Бернес, оказавшийся, как и многие актеры театра и кино в Ташкенте много снимается в боевых кино сборниках. Живет впроголодь, хоть и получает талоны на усиленное питание, УПД. «Умрешь днем позже, так расшифровывали эту аббревиатуру голодающие кинематографисты».

«Здесь, в (Ташкенте) съемки шли от восхода до захода солнца. Выпускались боевые Кино сбор­ники и военные фильмы с бесчисленными атаками, контратака­ми, сценами сражений. И вдруг на студию при­шел душевный сценарий совершенно иного плана это были Два бойца. Режиссер Луков устроил свободный конкурс на главные роли и в нем могли принять участие все актеры. Пробы шли в течении двух недель. Признаться, в этом состязания принял участие на роль Дзюбина без всякой надежды на успех, на «а вдруг». Сразу же после проб у нас с Андреевым началась настоящая солдатская жизнь. Мы получали солдатский паек, надели солдатское обмундирование. Я ходил по госпиталям, искал южан, чтобы научиться их диалекту. Но образ не получался. Дзюбина не было. Шли уже разговоры о том, что во имя спасения фильма нужно срочно искать мне замену.

Помню, от усталости и безразличия ко всему я зашел в парикмахерскую, Там работали молодые, совершенно неопытные мастера. Девушка занялась стрижкой, а я обдумывал вторичную просьбу к военкому отправить меня на фронт. Стрижка закончилась, я взглянул в зеркало и …. увидел Дзюбина… который все-таки жил во мне, но носил чужую прическу, чужое лицо, а сейчас стал самим собой.

Первоначально никаких песен в фильме петь не собирались. Но…

Вспоминает Никита Богословский.

«Как-то ко мне поздно вечером приходит Луков и говорит: «Слушай, никак у меня не получается сцена в землянке без песни». И так ярко, красочно, образно не только рассказал, но и показал, какая должна быть песня, что произошло чудо: я сел к роялю и сыграл всю мелодию «Темной ночи» с начала до конца без остановки, и в последствие она такой и осталась, ни одной ноты там не было изменено. Это первый раз в моей жизни, что песня сочинилась ровно за столько времени, сколько она звучит. Лукову мелодия понравилась, раздобыли поэта Владимира Агатова, который, присев к краешку стола, написал почти без помарок стихи, разбудили Марка Бернеса, который отсыпался после бесконечных съемок. Где-то ночью достали гитариста, поехали на студию, взломали печать на звуковом цехе. И Марк, который учил всегда песни месяцами, выучил буквально за 15 минут. Записали его, и утром уже снимали эту сцену в землянке под фонограмму этой песни.»

Когда фильм был уже готов Л. Утесов до выхода на экран раздобыл текст и ноты песни, спел ее на радио. Нужно было срочно писать новую песню. Тогда Луков предложил одесситу Владимиру Агатову написать для Дзюбина-Бернеса новую песню. «Темная ночь» — это шедевр, но и вторая песня должна была быть не хуже. Агатов написал Шаланды и отдал Никите Богословскому. Тому стихи не понравились и, обозвав будущую песню «Баланда, полная фекалий», композитор все же приступил к работе.

Вспоминает Никита Богословский.

«Луков сказал, что ему нужно для колорита песня одесского склада. Но я петербуржец и этих одесских песен не знал. И тогда студия дала в газете объявление, что всех граждан, которые знают одесские песни, просят явиться на студию в такой-то день. Привалила гигантская толпа одесситов, патриотов своего города, начиная от седобородых профессоров и кончая людьми, которые, я даже никак не мог понять, почему они еще на свободе. И все наперебой начали петь свои любимые песни. И в результате получились «Шаланды …»

Фильм имел огромный успех, Бернес и Андреев были награждены орденом «Боевого Красного знамени».

В декабре 1943 года на одном фронтовом концерте, Бер­нес впервые исполнил на сцене песни, ко­торые зрители слышали с экрана. Успех был фантастическим, и этот момент стал поворотным в судьбе актера. Он начал создавать свой песенный репертуар. Бернес, не зная нотной грамоты, не играя ни на одном инструменте, обладал необыкновенной способностью «предви­деть» песню, которую запоют все. Ваншенкин называл его экстрасенсом песни.

Я не люблю сытых песен, — говорил Бернес. — Если несчастный человек станет чуть счастливее, если вдруг услышит, что кто-то разделил его одиночество, — значит, с моей песней все обстоит благополучно»…

Из 79 песен репертуара Марка Бернеса 40 создано по его заказу и с его участием.
Композиторы и поэты мечтали мечтали чтобы именно Бернес спел их песни, а потом проклинали себя за то, что связались с этим» привередливым Марком», который будил их по ночам звонками, требуя изменить очередную строку, изводя убийственным доводом: «Вы написали, а мне это петь!»

Говорили, что у Бернеса был абсолютный музыкальный слух. А мне кажется, что у него было абсолютное нравственное чутье, не позволявшее ему взять фальшивую ноту.

Бернес много снимался, слава его как певца росла, после 22 лет брака наконец-то родилась долгожданная дочка и безграничным счастьем наполнилась его жизнь.

Однажды Полина Семеновна почувствовала себя плохо. Обратилась к врачу. Диагноз прозвучал как приговор — онкология. Незадолго до этого Бернес прошел пробы на главную роль к фильму «Разные судьбы». Никита Богословский специально для него написал пронзительный и грустный романс «Почему ты мне не встретилась». Но болезнь жены перечеркнула все. От съемок Бернес отказался, через несколько месяцев Паола сгорела, роль исполнил другой актер, но на концертах певец всегда посвящал «Романс Рощина» безвременно ушедшей любимой жене Паоле Бернес.

В 1958 году Бернеса пригласили выступить в Лужниках на концерте, посвященном очередному съезду комсомола. В ложе «все», во главе с Хрущевым. На правительственных концертах каждый актер знает до секунды сколько времени ему быть на сцене. Бернес спел две песни и ушел за кулисы. Огромный зал взорвался аплодисментами, и зрители не давали объявить следующий номер. Марк Наумович направился было к сцене, но ему преградили путь на сцену двое крепких молодых людей и со словами : «Нельзя! Вы отпели и идите, товарищ» и проводили в гримерку. Бернес вспылил и, хлопнув дверью, уехал домой.

Когда концерт закончился за кулисы по традиции пришел Хрущев. Артистов выстроили как солдат на плацу в одну шеренгу. Хрущев оглядел строй и спросил: «А что, товарища Бернеса уже нет? Уехал? А жалко. Хотел я ему кое-что сказать. Он совсем обленился. Народ просит спеть еще хоть одну песню, а он домой заспешил. Нехорошо…» и этих слов , которые слышали все было достаточно, чтобы начать травлю певца, известного своим несговорчивым и независимым характером.

Было сфабриковано уголовное дело о нарушении Бернесом правил дорожного движения. Уголовное дело за недостатком улик рассыпалось, но Союз кинематографистов быстро осудил недостойное поведение актера, а это было практически запретом на профессию.

17 сентября 1958 года одновременно в двух газетах, появились разгромные статьи о его творчестве.

Прочтя их, Марк Бернес сказал «У меня нет голоса – зато есть совесть и мозги». Беды, обрушившиеся на актера в эти годы, обернулись для артиста инфарктом.

Прошло долгих четыре года, прежде чем Марк Бернес вернулся на эстраду, исполнив знаменитую «Прасковью».

История этой песни такова: Исаковский в 45 году написал стихотворение «Враги сожгли родную хату…», Матвей Блантер положил стихи на музыку. Но хода песне не дали. В центральной партийной прессе ее заклеймили как пошлую стилизацию «инвалидного» фольклора.

В 1960 году едва допущенный на сцену Марк Бернес на свой страх и риск, в огромном зале Дворца спорта, на концерте посвященном «Дню победы» исполнил опальную «Прасковью».

Он вышел на сцену и тихо пропел: «Враги сожгли родную хату» и в зале мгновенно наступила звенящая тишина. «Убили всю его семью», затаив дыхание люди слушали горькую исповедь фронтовика, а певец продолжал петь

Куда ж теперь идти солдату,

Кому нести печаль свою?

В зале в скорбном молчании начали подниматься люди в военной форме, мужчины в штатском, с орденами на отворотах праздничных пиджаков.

Не успел Марк Бернес допеть первый куплет, как весь огромный зал поднялся и стоя, в молчании слушал певца.

Это было общее, всенародное горе, доверие к певцу и благодарность за простые, честные слова. На защиту Бернеса и его песни и встали все. От солдат до маршалов.

Опала закончилась и потихоньку стала налаживаться жизнь, подрастала дочка и пришла пора поступить ей в первый класс.

Вспоминает Лилия Бодрова-Бернес:

«Впервые мы увидели друг друга 1 сентября 1960 года на школьном дворе. Мой сын Жан и дочка Марка Наташа сели за одну парту. Через какое-то время мы пришли на родительское собрание, и учительница посадила нас вместе за ту же парту, за которой сидели наши дети. Марк к тому времени уже четыре года как овдовел и жил вдвоем с дочерью».

Бернес влюбился с первого взгляда, как мальчишка, и решил – отобью. А уж если, что Бернес решил, с дороги его не свернуть и противостоять его обаянию не удавалось никому. Через три месяца он сказал: «Лиля, уходи из дому». И она ушла. От обеспеченного молодого мужа дипломата, из шикарной квартиры к немолодому опальному артисту в страшно запущенную после смерти Паолы квартиру.

Ему сорок семь, ей 29 и начались, быть может, самые счастливые годы их совместной жизни.

Бернес Лилю вымечтал.

Наконец-то в его жизни все сложилось как хотелось — любовь, творчество, дети, красивый и открытый для друзей дом.

В 65 году Бернесу присвоили звание народного артиста РСФСР.

В начале 69 года Марк Наумович давал концерт в Ленинграде и во время выступ­ления, он почувствовал та­кую сильную боль, что зайдя за кулисы, упал и потерял сознание, его увезли в госпиталь — поставили диагноз неоперабельный рак легких. Артиста положили в ЦКБ в Кунцево,

Вспоминает Лилия Бернес

Его болезнь свалилась на меня как рухнувший дом. Он давно плохо себя чувствовал, жаловался, что нет сил. А все говорили, что Марк капризный, мнительный и слишком заботится о своем здоровье. Он терял силы, но работал, будучи смертельно больным и до последнего дня был на сцене.

В больнице он пробыл 51 день. Страдал от дикой боли, но отказался от наркотиков. Зная, что времени, ему осталось немного, хотел прожить все отпущенные ему дни с ясным, не замутненным лекарством сознанием.

Распорядительный и точный, он срежиссировал даже собственные похороны. Попросил сына съездить на студию записать на кассету песни, которые должны звучать на панихиде и попросил: «никаких речей и оркестров».

Только четыре песни должны звучать в траурном зале: «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина» «Я люблю тебя, жизнь и «Журавли» –великая песня, песня реквием, песня завещание, песня-молитва.

Он записал «Журавлей» 8 июля, преодолевая мучительную боль, спел ее без репетиций и дублей. Во время записи в студии у Бернеса в глазах стояли слезы. Он знал, о чем поет.

Вернувшись, в больницу сказал жене: «Кажется, хорошо».

Через день после записи он потерял голос.

17 августа 1969-го Марка Наумовича Бернеса не стало, ему было 58 лет.